Проснулась она, как водится, в три часа ночи — в тот час, когда Вселенная решает:
— Пора, детка, обсудить план Б. Сердце стучало как метроном, дыхание — рваное, будто вдохновенье не помещается в тело.
Муза зевнула с укоризной:
— Ну всё, опять ночная смена включилась. Писательница бессонных эпох.
Лилит хмыкнула:
— Главное, не называй это "озарением". В прошлый раз ты тоже так сказала, а потом неделю жила на кофе и философии.
Она усмехнулась и, нащупав блокнот, записала:
Проект. Алхимия. Смех — как способ приручить хаос.
Муза ахнула:
— Браво! Уже звучит как манифест!
— Нет, это жизнь, — ответила она. — Мой проект — соединить всё, что люблю: наблюдения, тело, ритм, смех, философию, Вселенную. Пусть хаос заиграет в мажоре!
Лилит потянулась, закутываясь в простыню:
— То есть опять устроишь большой взрыв, только теперь внутри себя?
— Да! Пусть из боли рождается смех, из смеха — музыка, а из музыки — свет!
Муза кивнула благоговейно, но настороженно, чуя бессонную ночь:
— Вот она, алхимия. Когда превращаешь слёзы в соль, боль — в энергию, а всё несовершенное — в искусство. Я не против. Только дай поспать...
Лилит, с надеждой, добавила:
— А не забудь добавить немного перца. Без самоиронии твоя философия — как пицца без сыра: вроде и еда, но без кайфа. Но, Философушка, если не спится, может что-то поинтереснее обсудим, а?
— А я и не философия, — подскочив в постели, провозгласила Она. — Я — ФОРМУЛА:
Боль + Принятие = Искра.
Искра + Смех = Идея.
Идея + Безумие = Проект!
Муза вздохнула безнадежно:
— Снова Единство знаний… Только теперь оно скачет по простыням!
Лилит растрепала волосы:
— Угу, и ещё — не забудь про игру. Любая алхимия — это флирт с миром. Он подмигивает — а ты ему в ответ: “Поймала!” Может хоть пофлиртуем с кем-нибудь? НОЧЬ!!
И в этот момент на подоконнике засмеялась луна — нагло, звонко, будто подслушала.
Она легла обратно, но сон не пришёл — пришли картины.
Ей снились мосты из света, ноты, которые звенели в воздухе, и слова, которые сами себя писали.
В одном сне она бежала босиком по звёздам, в другом — спорила с Лилит о том, кто придумал страсть,
в третьем — обнимала Музыку, как человека, которого не стоит объяснять.
Потом проснулась, как будто заново родилась.
Голова горела, тело дрожало от желания — творить, жить, петь, плакать, смеяться.
— Что со мной? — прошептала она.
Муза улыбнулась:
— Это побочный эффект вдохновения. Пройдёт — или станет твоей новой религией.
Лилит усмехнулась и добавила:
— Всё, дорогуша. Поздравляю. У тебя случился творческий оргазм, вместо... Добро пожаловать в жизнь после приличий!
Она засмеялась. Громко, искренне, до слёз.
Смех вибрировал в теле, как музыка, выталкивая остатки страха.
Сердце билось ровно, сильно, словно дирижёр давал знак оркестру:
Играем, дамы и господа, теперь — форте!
И когда первые лучи солнца окрасили её комнату в медь,
она уже знала —
сегодня начнётся что-то новое.
Не “проект”.
Жизнь.