О ней, Музе и Лилит.
Гильгамеш. Истории о том, что остается.

Он был почти богом — сильным, прекрасным, упрямым.
Царь Урука, который хотел вечности, не понимая, что сам уже живёт внутри неё.

Гильгамеш строил стены, ломал сердца, требовал подчинения — и только когда появился тот, кто смог взглянуть ему в глаза без страха, он впервые узнал слово “друг”.

Энкиду был его отражением — диким, чистым, настоящим.
И вместе они прошли путь, на котором сила уступила место смыслу. Они победили чудовищ, но проиграли смерти.
И когда Энкиду ушёл, Гильгамеш впервые заплакал,
и эти слёзы были сильнее любого оружия.

Он пошёл искать бессмертие — у богов, у мудрецов, у океана. Нашёл даже растение, возвращающее юность. Но его съела змея, как будто сама природа сказала: «Тело не для вечности. Вечность — это то, что ты оставляешь после себя.»

И тогда Гильгамеш вернулся домой.
Посмотрел на город, на людей, на стены, которые построил, и понял: бессмертен не он, а то, что через него прошло — дело, дружба, любовь, память.

И если вдуматься — каждый из нас немножко Гильгамеш. Мы ищем не вечную жизнь, а вечное ощущение смысла. И только когда теряем — начинаем видеть.

Она задумчиво улыбнулась:
—Не держи. Всё, что твоё, — останется и так. Иногда мне кажется, что каждый из нас проходит свой Урук, ищет своё бессмертие — не в теле, а в смысле.

Эпос о Гильгамеше — это не только миф. Это момент, когда человечество впервые осознало: мы смертны. И что законы, башни и даже стены города не спасают от смерти.

Она задумалась и записала:
— Цивилизации искали вечность в камне, мифах, законах. Но вечность была не там. Она была в том, как мужчина и женщина, огонь и вода, земля и воздух, соединяются и создают жизнь. Всё остальное — лишь декорации.
Получается, мужчина — воин, законодатель, строитель. А женщина — хранительница невидимого, связующего. Воин и жрица.

Лилит подмигнула:
— Ну да. И без сплетен тоже никуда. Ведь какая цивилизация и какой эпос без любовной драмы? Даже в Гильгамеше есть: герой, женщина, искушение, поиск. Всё, как всегда.
Они засмеялись, и ночь накрыла их своим чёрным покрывалом, словно намекала: впереди будут новые истории — о вечности, о любви и о потерянных сакральных знаниях, которые ещё ждут, чтобы их вспомнили.